Месяца через два он стал появляться чаще, а потом его стали встречать в портерной каждый день. Он появлялся и в университете, и на сходках, и всё пошло по-прежнему.
— А как же дети ваши? — спрашивали его, помня те речи, которые он говорил вскоре после похорон.
— Дочка при них! — отвечал Леонтий Степанович. — Я, конечно, не позволял ей, говорил: «Как можно! Тебе будет тяжело!» А она — ни за что не хочет. «Иди, — говорит, — папа! иди». У неё, знаете, такой же характер, как у покойницы; она тоже героиня.
— А вы, Леонтий Степанович?
— Ну, я какой же герой! Я слабый человек, не более! — отвечал Кожевкин.
1899